Дез-Ешероль А. Судьба одной дворянской семьи во время террора.

Дез-Ешероль А. Судьба одной дворянской семьи во время террора.

М. Т-во "Печатня С. П. Яковлева", 1914. - 272 с. Глухой владельческий переплет без сохранения издательской обложки; увеличенный формат (16 х 23.5 см). Загрязнен титульный лист, имеет надрывы и утраты; пятна, фоксинги, заломы и изредка надрывы на страницах; поврежден нахзац, имеет отметки букинистического магазина.

С введением В.И.Герье.

Перевод с французского Е.И.Герье.

[Предлагаемые публике в русском переводе Записки Александрины дез-Ешероль представляют для читателя интерес содержания и прелесть новизны. Они относятся ко времени французской революции 1789 года и изображают судьбу семейства рассказчицы, которая была еще очень молодой девушкой, когда над ее семьей разразилась страшная катастрофа; а что может быть интереснее отражения великого исторического события на судьбе и в душе современных людей, соединения высшей исторической драмы с житейским, реальным эпосом.

Записки дез-Ешероль не походят на те мемуары, которые имеют значение лишь для историка, знакомящегося при помощи их с подробностями изучаемых им событий и заслуживают внимания как дополнение к другим историческим материалам; читатель Записок выносить из них не одни только лишние сведения, но получает более полное и верное представление об общем характере и значении для современников революции 1789 года и все время находится под обаянием захватывающего интереса, внушаемого участием к лицам, которые становятся ему близки, по мере того как он знакомится с их трагической судьбой. И по содержанию Записок, и по цели, которую имел в виду их автор, в них преобладает биографическая, частная сторона над общеисторической; но при тесной связи этих личных воспоминаний с общим ходом революции и вследствие задушевности рассказа, на котором отпечатлелся благородный и симпатичный образ автора, - Записки дез-Ешероль имеют двойную цену - исторического памятника и увлекательной семейной хроники.

Александрина дез-Ешероль составила свои Записки на чужбине для племянницы, которую она взяла к себе на воспитание. Она хотела познакомить эту молодую девушку с судьбой, которую претерпела ее семья во время террора, и вместе с тем имела в виду нравственную и воспитательную цель. В своем посвящении она говорить, обращаясь к своей племяннице: "Не тщеславие побудило меня так долго заниматься собой; не желание познакомить других с печальными событии моей жизни заставляет меня их описать; я пишу только для тебя, дитя моего сердца и моих попечений. Я не могу оставить тебе иного наследства, как воспоминания о несчастьях твоей семьи. Ты найдешь в них опору для того, чтобы перенести невзгоды твоей собственной жизни, если тебе суждено их испытать, и ты не станешь тогда сетовать на судьбу. Тебя ожидает скромная доля; по всему можно видеть, что блага мира сего не будут твоим уделом. Если бы ты вздумала пожалеть об этом, перечитай эти страницы, и ты перестанешь роптать на Провидение. Все на этом свете скоротечно. Все эти беды, которые нам кажутся столь продолжительными, так быстро мелькают и проходят. Когда ты будешь читать эти строки, я сама, может быть, буду для тебя не более как воспоминание, которое скоро изгладится. Если же счастье улыбнется тебе в этом мире, опять-таки помни, что оно скоротечно, и перенеси твою привязанность на те блага, которые вечны".

Несмотря, однако, на эту чисто личную цель, которой руководилась составительница Записок, последние имели такой общий интерес, что обнародование их было только вопросом времени. Александрина дез-Ешероль решилась напечатать их еще при своей жизни, и невидимому ее побуждало к этому желание выразить этим способом свою благодарность разным лицам, которые оказали ей или членам ее семьи помощь и утешение в годы тяжелых испытаний; в то же время она, вероятно, чувствовала потребность объяснить потомкам того поколения, которое произвело или пережило революцию, -- чувства, настроение и образ действия современников революционной эпохи, во многом уже сделавшейся непонятной. В кратком предисловии, которое Александрина дез-Ешероль предпослала своим Запискам, она говорит: "Настоятельные побуждения, которые имеют важность лишь для меня, заставили издать эти страницы, большая часть которых написана уже много лет тому назад. Хотя я опустила много ненужных подробностей, которая могли бы показаться скучными для равнодушной публики, я опасаюсь, что их осталось еще слишком много и взываю к снисходительности читателей. Я составила эти записки не для них, они предназначались только для близкого лица, и, хотя это первоначальное намерение изменено, я не могла изложить иначе этого рассказа, который вылился из сердца. Несчастья и чувства, здесь представленные, составляют одно; я перечувствовала то, что описываю, рассказ мой безыскусственный. С юности заброшенная и предоставленная самой себе, я усвоила привычку записывать мысли и впечатления, которые меня тяготили.

 "Мне приходилось слышать различные суждения о той эпохе, которая теперь уже так далека от нас. Многие думают, что они действовали бы умнее, чем ее современники. Я отвечу им словами, которые повторяла, может быть, слишком часто в моем повествовании: кто тогда не жил, не может судить о тех смутных временах, когда бред властолюбия во что бы то ни стало и беспредельный ужас разделили всю Францию всего на два класса: палачей и жертв. Объяснить это невозможно; воспротивиться этому было еще труднее. Быстрота, с которой события сцеплялись и надвигались над нами, часто не давала времени для малейшего размышления.

 "Повторяю, кто не был задать, не был раздавлен революционной смутой, не должен так решительно судить о ней. Это значило бы под чистым небом, среди мирной долины, желать понять бурю, вдали поднимающую океан".

 Хотя Записки, таким образом, были напечатаны в 1843 году самим автором, они были предназначены только к обращению в кругу близких лиц и той личности, откуда была семья дез-Ешероль, и мало проникли в публику. Поэтому перепечатка их в 1879 году под новым заглавием в Париже равняется как бы первому обнародованию их. Предлагаемый перевод сделан с этого второго издания; при этом опущены некоторые повторения и лирические места, которые могли бы показаться неуместными в переводе на чуждый автору язык; последние же главы Записок, уже не относящаяся к истории революции и касающиеся только личной судьбы автора, переданы в кратком изложении.]